Актуальность и проблемы эмпирических исследований с помощью теста Сонди
Бруно Гонсалвес
Relevance and problems of empirical research with the Szondi Test
Bruno Gonçalves
Universidade de Lisboa, Research Center for Psychological Science (CICPSI)
Эта статья не представляет каких-либо новых результатов, а отражает размышления об эмпирических исследованиях с помощью теста Сонди, об интересе и трудностях такого исследования. Это отражение основано на моем личном опыте. Я почти всегда разрабатывал исследовательские проекты, направленные на дифференциальную характеристику определенных групп, в основном клинических, но не только.
Схематически эмпирические исследования такого рода служат трем целям.
1. Во-первых, чтобы проверить тест. Тест Сонди еще не является общепринятым инструментом для исследований. Очень важно показать, что результаты теста позволяют установить значимые различия при сравнении разных клинических групп между собой и при сравнении клинических групп с общей популяцией.
2. Во-вторых, узнать что-то о психическом динамизме, характерном для людей, принадлежащих к исследуемой клинической группе.
3. Наконец, глубже познать, как работает сам тест.
Что касается пункта 1, подтверждающего достоверность теста, полученные результаты, как правило, вполне удовлетворительны. Однако битва далека от победы, как мы недавно видели в Бразилии.
Сложности не являются неожиданными. Несмотря на очень большое количество исследовательских проектов, исследования по валидности Роршаха сталкиваются с аналогичными трудностями. В целом, крайне полезно ознакомиться с Роршаха, что может вдохновить на новые исследования, которые могут быть разработаны с помощью Сонди. Можно также извлечь уроки из трудностей и неудач этого исследования. Например, попытки установить корреляции между результатами Роршаха и результатами опросников, такими как MMPI, в целом, не дали удовлетворительных результатов.
С точки зрения валидности теста, наиболее интересными являются исследования, в которых результаты теста сравниваются с объективным внешним критерием, таким как клинический диагноз.
Несмотря на это, следует отметить, что во всех моих предыдущих исследованиях, будь то путем сравнения клинических групп или сравнения клинических групп с выборками из общего населения, всегда возникали четкие различия. Эти различия не всегда подтверждают описания, которые можно найти в работах Сонди, но в целом, согласуются с теоретическим пониманием рассматриваемых расстройств.
Результаты не всегда очевидны. Именно по этой причине, сам факт столкновения с отличительными чертами важен сам по себе.
Пункт 2 требует более подробных комментариев.
«Узнать что-то о психическом динамизме, характерном для людей, принадлежащих к исследуемой клинической группе». Спорное слово здесь «характерном». Это может быть понято как усредненное: «характерное» функционирование группы индивидов можно рассматривать как абстракцию, которая в конечном итоге не относится ни к одному из конкретных индивидов, составляющих эту группу.
Психологи, вероятно, без труда примут эту точку зрения. Тем не менее, я очень хорошо помню, как вызвал сильную реакцию со стороны некоторых членов аудитории, когда попытался представить характеристики группы алкоголиков. Если я правильно понял, реакция происходила из идеи, что алкоголики очень разнообразны и не имеет смысла определять общие характеристики.
Мой ответ состоял в том, что я не отрицал разнообразие алкоголиков, но все же имело смысл попытаться выяснить, на каком уровне проблемы этих людей встречались наиболее часто. Результаты сравнения с выборкой из общей популяции показали в основном различия в контактном векторе. Этот результат, безусловно, соответствовал теории Сонди и тому, что мы можем сказать о функционировании алкоголиков, с точки зрения этой теории.
Цель описания «характерного психического функционирования» более конкретно выражается, в случае теста Сонди, попыткой установить типичный профиль для конкретной клинической группы. Здесь мы столкнемся с дальнейшими определенными трудностями.
Здесь подразумеваются две идеи. (а) Во-первых, можно создать один профиль, который бы обобщал основные характеристики клинической группы. (b) Во-вторых, этот профиль будет характерным, то есть он позволит отличить людей этой группы от лиц, принадлежащих к другим клиническим группам и от общей популяции.
Один профиль или несколько профилей?
Я был вынужден различать разные подгруппы в своем исследовании шизофрении (Gonçalves, 1989, 1990). Отличное исследование, недавно представленное Garcia-Siso (2014) на основе большой выборки, хотя и частично, подтверждает эти результаты.
Я также должен был выделить несколько подгрупп в исследовании депрессии, представленном на последнем Конгрессе Сонди в Брюсселе (Gonçalves, Schweikert, & Pires, 2014).
Это говорит о том, что, по крайней мере, в некоторых случаях существует не один, а несколько характерных профилей, которые могут быть связаны, например, с различными этапами эволюции патологического процесса или с различными подтипами.
Наиболее распространенные ответы или дифференциальные характеристики?
Как правило, эти профили не включают наиболее частые ответы по каждому фактору или вектору. Эта процедура не подходит для выявления специфических характеристик исследуемой группы.
В случае с депрессией, это даже привело бы к усредненному профилю, очень близкому к усредненному профилю популяции в целом, как уже подтверждено Bucher (1975).
Поэтому большинство авторов придерживаются сравнительного подхода. Они ищут ответы (факторные позиции или векторные констелляции), которые четко отличают исследуемую клиническую группу от выборки из общей популяции или другой клинической группы.
Влияние сравнительной выборки.
Одна из трудностей этих исследований возникает из-за выбранной сравнительной выборки. В аналогичных исследованиях с другими инструментами часто используется сравнение результатов клинической выборки с выборкой из общей популяции. Тем не менее, сравнение клинических образцов с различными характеристиками распространено, также есть еще другие возможности.
В исследованиях с тестом Сонди, практические трудности делают сравнительные исследования с выборкой из общей популяции менее частыми. Кроме того, очевидно отсутствие подробных справочных норм.
Однако, когда клинические выборки сравнивают друг с другом, всегда существует риск, что важные патологические признаки, обще для обеих групп, останутся скрытыми. С другой стороны, при сравнении клинической группы с выборкой из популяции также существует риск обнаружения дифференциальных признаков, которые не являются специфичными для изучаемой клинической группы.
Здесь можно привести пример с алкоголиками и их расстройствами в векторе контактов.
На самом деле, когда сравнивается выборка людей с депрессией с выборками из популяции, также отличительные черты можно найти в основном в векторе контактов.
Поэтому было интересно пересмотреть результаты этих исследований (Gonçalves 2001; Gonçalves, Schweikert, & Pires, 2014) и завершить их, установив прямое сравнение между алкоголиками и людьми с депрессией. Основной целью такого анализа было не обсуждение различий в контактах между людьми, страдающими депрессией, и алкоголиками. А, прежде всего, было необходимо изучить конкретный пример изменения результатов в соответствии со сравнениями, с помощью которых эти результаты были установлены.
В следующей схематической таблице представлены результаты проведенных сравнений (таблица 1). Все факторные или векторные картины, приводящие к значительным различиям (Mann-Whitney U test) на уровне 0,05, были включены, как и в скобках, некоторые различия, которые являются значимыми только на уровне 0,10.
Чтобы упростить таблицу, приведена только выборка, где ответ является более частым.
Например: при сравнении выборки алкоголиков с выборкой из общей популяции были обнаружены существенные различия в частоте ответа С - +, преданного или невротического контакта. Эта форма контакта значительно чаще встречается в общей выборке населения. Можно сказать, что он положительно характеризует выборку населения в этом сравнении.
Поэтому он появляется в колонке общего населения. Вертикальное чтение этого столбца, таким образом, позволяет идентифицировать все факторные и векторные ответы, которые чаще встречаются в выборке из общей популяции. Результат вполне согласуется, поскольку характеристические отклики, характерные для выборки из общей популяции, представляют собой именно два факторных отклика d- и m +, которые объединяют совокупность факторов C - +.
Тот же метод был использован с алкоголиками. Ответы, которые значительно чаще встречаются в выборке алкоголиков по сравнению с выборкой из общей популяции, также составляют довольно согласованный набор, включающий факторные ответы m - и m + и два векторных созвездия, в которых эти позиции исключительно доминируют (C 0 + и С 0 +). Нужно только добавить гипомеланхолическое созвездие C + -.
Наконец, та же самая процедура использовалась, чтобы обобщить результаты сравнения депрессивных людей и выборки населения в целом. Результаты обоих сравнений были отображены рядом, чтобы показать сходство. Обратите внимание, что были использованы две разные выборки из общей популяции. Тем интереснее сходство результатов. В обоих случаях можно наблюдать, что ответ C - + и факторный ответ d - значительно чаще встречаются в общей выборке населения.
Однако было бы необходимо сравнить алкоголиков с людьми, страдающими депрессией, чтобы увидеть, действительно ли существуют какие-то специфические характеристики. Результаты этого сравнения представлены в двух последних столбцах таблицы 1. С методологической точки зрения, прежде всего, это сравнение приводит к очень разным результатам, по крайней мере, при нашем первоначальном наблюдении. Информация не является избыточной. То есть, результат этого сравнения не может быть предсказан двумя предыдущими сравнениями.
Кроме того, следует отметить, что эти три исследования дополняют друг друга. Прежде всего, ясно, что, сравнивая только алкоголиков и людей с депрессией, можно интерпретировать C +, m + и m +! ответы, связанные с депрессией. Могут быть хорошие теоретические аргументы, чтобы оправдать эту интерпретацию. Однако, если принять во внимание все три сравнения, эти ответы кажутся характерными для населения в целом. Можно сказать, что конфигурация контакта нашей выборки депрессивных людей, ближе к общей популяции, чем наша выборка алкоголиков.
Фактически, это сравнение между алкоголиками и людьми с депрессией не выявило бы один из профилей, который наиболее четко характеризует нашу выборку людей с депрессией по сравнению с общей выборкой населения: ответ d +. С другой стороны, это показало бы, что, так называемая, гипомеланхолическая (С + -) позиция характерна для людей с депрессией, к чему мы не смогли бы прийти на основе двух других сравнений.
Выводы, которые можно сделать из этого сравнения в отношении алкоголиков, кажутся более удовлетворительными. Действительно, можно наблюдать, что определенное количество ответов, характеризующих выборку алкоголиков, по сравнению с населением в целом, сохраняют свое дифференциальное значение при сравнении между алкоголиками и людьми с депрессией: это случай m + и C 0 +. С другой стороны, сравнение между алкоголиками и людьми с депрессией показывает, как дифференциальные характеристики алкоголиков, несколько ответов, связанных с положением m 0: m 0, C + 0, C - 0. Этот результат интересен, так как m 0 был интерпретирован, как возможный признак перорального извращения (Derleyn, 2008, с.279; Mélon, 1975, с.45).
Целью этого анализа было показать, как выбранный тип сравнения позволяет нам исследовать одни и те же данные совершенно по-разному. Когда доступна база данных, собранных в разных исследованиях, можно расширить понимание одной и той же клинической группы.
Использование удобных образцов.
Другая проблема, влияющая на возможность обобщения результатов, связана с использованием, так называемых, удобных выборок.
Использование удобных выборок (в понимании выборки, не случайно выбранной из популяции) является наиболее распространенным методом в клинических исследованиях. Это совсем не относится к исследованиям Сонди. Трудности могут возникнуть из-за существования неизвестных специфических характеристик исследуемой выборки. При обобщении результатов всегда существует риск ошибки.
Единственный способ разрешить такие проблемы — это увеличить количество исследовательских проектов. Одна из проблем здесь заключается в том, что многие важные исследования, уже разработанные в прошлом, сложно доступны. Сондиана играет важную роль в обеспечении доступности всех результатов исследований.
В идеале, однако, было бы предпочтительно иметь доступ к протоколам через общую базу данных.
Одна из целей проекта International Szondi Archives - решить эту проблему.
Работа теста
Тест Сонди — это клинический инструмент, который не был разработан, как исследовательский инструмент. Что может извлечь врач из этих исследований в практическом плане? Ответ на этот вопрос не имеет отношения к третьему утверждению, изложенному в начале этой статьи, касающемуся эмпирического исследования, которое также должно обучить нас механике работы самого теста. Другими словами: узнать что-то о значении разных ответов, например, разных факторных показаелей. Следующие два примера подчеркивают эту идею: (1) показатели p - и p + и (2) частота m + !.
Показатели р - и р +
Противостояние между позициями p - и p + играет центральную роль в результатах нескольких исследований. В каждом случае эти противоположные позиции интерпретировались немного по-разному, в зависимости от вовлеченных клинических субъектов.
Важность этой оппозиции была подчеркнута в моем первом исследовании по сравнению между тревожным неврозом и фобическим неврозом (Gonçalves, 1977).
Тревожный невроз — это нозологическое расстройство, определенное Фрейдом в начале его работы в рамках того, что он называет настоящим неврозом. Позже Фрейд определил другое расстройство, которое он предложил назвать «истерией тревоги». На поверхностном уровне могут иметь место некоторые сходства между «тревожным неврозом» и «истерией тревоги», поскольку, на предварительной стадии, тревога также является основным симптомом истерии тревоги. Однако в этом случае, тревога привязана к фобическому объекту. Термин «истерика тревоги» обычно считается синонимом того, что в наши дни принято называть «фобическим неврозом».
Тем не менее, Фрейд, не отказался от концепции тревожных неврозов (так же как и фактического невроза). Кроме того, его идеи об этиологическом механизме этих расстройств могут быть связаны с теориями Пьера Марти и других психоаналитиков, которые впоследствии изучали психосоматические расстройства.
В таблице 2 представлена частота наиболее частых p позиций при тревожных неврозах и фобических неврозах. Статистический анализ (здесь не представлен) подтверждает, что различия в частоте р + и р – являются значительными.
Сравнение с фобическим неврозом берет свое значение в рамках фрейдовских концепций. В этом случае я вынужден интерпретировать позицию p + в смысле психической переработки (формирование фобического симптома само по себе является результатом психической переработки). В этом контексте положение было бы определено, прежде всего, как отсутствие или недостаточность психического развития. В то время на меня, вероятно, также оказали влияние теории, предлагающие понять психосоматические расстройства в результате отсутствия или недостаточности психического развития. Опасность этой интерпретационной линии заключается в очевидной нормативной коннотации: позиция p + представляется более благоприятной, особенно с точки зрения «хорошего» психического функционирования.
Однако с точки зрения понимания этих двух положений из этих результатов можно извлечь другой вывод, а именно, что касается интерпретации р – положения, как проекции.
Это толкование, вероятно, будет правильным, однако оно должно быть принято «с ложечкой дегтя». Действительно, следует признать, что проекция играет важную роль при фобиях. Тем не менее, встречалось почти полное отсутствие р - ответа, который характеризовал фобических индивидуумов в исследовании.
Такая же противоположность (p + и p -) появилась в моем исследовании шизофрении (Gonçalves 1989). Результаты были менее ясны, так как было необходимо создать различные подгруппы. Тем не менее, в целом моя цель состояла в том, чтобы показать, что именно позиция p + более характерна для ранней шизофрении, особенно по сравнению с популяцией в целом.
Теоретической основой вышеупомянутого исследования шизофрении была переформулировка круга Sch, предложенная Дж. Скоттом. Что касается теории Фрейда, то здесь можно поставить показатель p + в отношении «психического овладения» либидо, которое отходит к Эго (Freud, 1914/1957, p.86). Эта интерпретация p + отличается от предложенного в исследовании тревожных неврозов. Они не противоречат друг другу, однако это не очевидно.
Что касается общего смысла противопоставления между p + и p -, прежде всего, то, что заставило меня переосмыслить результаты другого исследования по общей популяции (Gonçalves, 1999).
По крайней мере, в изученных выборках португальского сообщества, показатель p + преобладал у лиц с более высоким социальным уровнем, в то время как p - был явно более распространен среди лиц с более низким социальным уровнем. Тогда можно было бы предложить более социологическую интерпретацию: показатель p + будет связан с индивидуализмом, который характерен для современного общества, особенно для более богатых социальных слоев.
Размышляя об этих разных исследованиях, становится очевидным, что противостояние между p + и p - играет центральную роль в каждом случае. Однако значение этой противоположности каждый раз интерпретировалось несколько иначе. Такой вид работы, который является результатом противостояния между теорией и эмпирическими результатами, неизбежно влияет на понимание положений p + и p -, когда сталкиваешься с этими ответами в новом протоколе, в новом клиническом деле. Именно в этом смысле эмпирические исследования говорят нам о том, как работает тест.
m +! ответы
На мой взгляд, руководства по интерпретации тестов не всегда учитывают такого рода результаты, особенно если они не совсем соответствуют утверждениям Сонди.
Очень простой пример - интерпретация m +!.
Одним из результатов, который может показаться удивительным при нескольких сравнениях между клиническими группами и выборками из общей популяции, является то, что m +! представляется довольно характерным для населения в целом. Это имело место при сравнении алкоголиков и популяции в целом. Так было и в моем исследовании шизофрении.
На само деле, m +! ответы довольно часты среди населения в целом, по крайней мере, среди населения Португалии. В венгерском населении они могут встречаться немного реже. Точнее говоря, в сравнительном исследовании, которое я опубликовал с Enikö Kiss и Mátyás Káplár (2010), частота m +! в венгерской выборке была 24,0% против 37,8% в португальской выборке.
В венгерской выборке 36,1% ответов m +, соответствующее значение для португальской выборки составило 48,8%.
Поэтому мы должны быть осторожны при интерпретации m +! как патологической картины, связанной, например, с зависимостью или тревогой, как это обычно описывают существующие руководства.
Любопытно, что в руководствах не упоминается связь с депрессией, что, однако, было подчеркнуто Bucher (1975). Фактически, исследование депрессии, которое я представил на Брюссельском конгрессе (Gonçalves, Schweikert, & Pires, 2014), показало, что m +! может достигать более высокой частоты среди людей с депрессией после консультации с психологом, чем среди выборки из общей популяции. Однако m +! не представляется общей дифференциальной характеристикой для всех случаев депрессии.
Заключение
В заключение следует подчеркнуть следующее:
На мой взгляд, исследования в клинических группах по-прежнему являются наиболее интересным аспектом эмпирических исследований с помощью теста Сонди.
Сравнение с выборкой популяции в целом, остается одним из наиболее интересных методов. Было бы очень полезно иметь эталонный образец для каждой страны. В идеале должна быть доступна репрезентативная выборка населения, но также возможно использование гетерогенной выборки приемлемого размера. Сравнение с другими клиническими выборками также дает интересную информацию.
Для такого рода исследований важно иметь компьютеризированные архивы. Проект Szondi International Archives предназначен именно для создания таких баз данных.
Литература
Bucher, R. (1975). La classification des états dépressifs et le test de Szondi. Annales médico-psychologiques, 133(3), 317-345.
Derleyn, P. (2008). Manuel théorique et pratique du Szondi. Bruxelles : Hayez.
Freud, S. (1914/1957). On narcissism: an introduction. In J. Strachey (Ed.), The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud, vol.XIV. London: Hogarth Press.
Garcia-Siso, A. (2014). Perspectives szondiennes sur la schizophrénie. Szondiana 34(1), 250-268.
Gonçalves, B. (1977).L’hystérie d’angoisse et la névrose d’angoisse dans l’œuvre de Freud et dans le test de Szondi. (Unpublished « mémoire »). Université Catholique de Louvain.
Gonçalves, B. (1989).La schizophrénie à travers le test de Szondi, essai d’une approche méthodologique renouvelée à partir de l’étude de 25 cas de schizophrénie débutante. (Unpublished doctoral dissertation). Université Catholique de Louvain.
Gonçalves, B. (1990).La structure psychopulsionnelle des schizophrènes: étude typologique. Fortuna, Bulletin du Groupe d’Etudes Szondiennes de Montpellier, 9,29-53. Szondiana 37 52
Gonçalves, B. (1999).Tendances projectives et inflatives dans la population générale. Szondiana, 19(2), 91-103.
Gonçalves, B. (2001). Le Szondi des Alcooliques : Alcoolisme et Toxicomanie. Cahiers du CEP, 8, 203-210.
Gonçalves, B., Ferreira, A., Káplár, M., & Kiss, E. (2010). Comparing the Szondi Test results of Hungarian and Portuguese community samples. Empirical Text and Culture Research, 4, 81-89.
Gonçalves, B., Schweikert, A., & Pires, A. (2014). Les réponses des déprimés au test de Szondi et les problèmes de la recherche empirique avec le test. Szondiana 34(1), 65-80.
Mélon, J. (1975). Théorie et pratique du Szondi. Liège : Presses Universitaires de Liège.
Источник: Szondiana 2017
Перевод на русский язык: Ильюша Светлана
